❛━━━━━━━ ••• ━━━━━━━❜

    Не так важно, какая за окном погода, обязанности — есть обязанности. Хуа Чэн с ужасным нежеланием покидает ставший настоящим уютным гнёздышком Дом Блаженства так или иначе, и Цинсюань в эти дни остаётся наедине сам с собой или с Инь Юем, который на самом деле не особо горел желанием участвовать во всяких активностях и был бы не против отпуска с путёвкой куда-нибудь туда, где один особенно навязчивый небожитель в лице шиди не достанет.

    Эти часы тянулись бы мучительно долго, но бывший Повелитель Ветра скучающе вздыхает лишь первые пятнадцать минут, а потом его увлекает либо найденная в шкафу книга, либо прогулка по призрачному городу, либо разговор с тем же Инь Юем, который, может, и мог бы уйти, да не спешит, а разговорчивому, словно сойка, младшему и с некоторых пор единственному Ши вполне достаточно простых кивков вместо ответа. Порой его рассказы о том, как забавно было в Небесных чертогах наблюдать за некоторыми небожителями, которые, подобно павлинам, расправляют своё оперение из заслуг и подвигов, стараясь быть важнее других. О Мин И или вернее говорить Хэ Сюане — ни слова. Это с тяжёлым камнем на сердце замечал и Хуа Чэн, но тему не поднимал, прекрасно понимая, почему о той личности ни звучало ни единого упоминания.

    Все всё знали и старались лишний раз опасные темы не затрагивать, но осознавали бы они, как не нравится это излишнее сочувствие самому Цинсюаню. Да, конечно же, ему было ужасно больно и тяжело принять кончину брата, ещё и такую страшную. От рук того, кто был ближе всех на протяжении нескольких столетий. Это же не десяток лет и даже не два. Однако порой эта чрезмерная забота давила сильнее осознания произошедшего, улыбаться, словно всё в порядке, в таких условиях было ещё сложнее. Лишь от одного человека, или вернее демона проявление сочувствия было как бальзам на душу. Юноша не ощущал себя загнанным в душную комнату, где со всех сторон на него смотрели полные жалости к его личности глаза знакомых и не очень. В глазе Хуа Чэна и Эмина не было той неприятной приторной нотки. Напротив, это беспокойство было смешано с нежностью и даже если порой демон не знал, чем может помочь, у него это выходило лучше всего.

    Редко, очень редко, но часы одиночества Цинсюань проводил в углу уютной кровати, уходя в воспоминания о брате, которые преисполнились горечью. Эта картина со смотрящим стариной ветром в одну точку где-то в стене было самым не любимым приветствием Хуа Чэна. Ещё не успев стряхнуть с себя прах побеждённых пакостников с границ города, он подходит к кровати и, как и в прошлые разы, сгребает юношу в свои объятия подобравшись достаточно быстро. Слуги застелят новые простыни, это уже их работа, за которую им платят.

    Бледная рука проходится по тёмным волосам, действуя словно антидот и выводя из транса бывшего небожителя. Небесного оттенка глаза распахнулись шире, и в них, наконец, появилась жизнь. Ещё не успев отогнать все мысли, юноша неосознанно обнимает сначала руку демона, а после и его самого, утыкаясь между тем ему в грудную клетку. Вдох. Выдох. Тепло, которое до этого было вытеснено гнетущими мыслями, снова медленно вернулось в комнату вместе с закончившим со всеми своими делами супругом. Сколько его не было?

— Около часа.

    Цинсюань удивлённо поднял взгляд, сжав чужие красные одежды. Откуда он узнал? Поцелуй в лоб заставил растаять окончательно и обмякнуть в родных и таких надёжных руках.

— Ветерок, ты всегда задаёшь этот вопрос, когда я возвращаюсь в такие дни. Ответил, чтобы тебе не пришлось задавать его снова.

    Ещё один поцелуй, а за ним и второй. В уголки глаз, совсем невесомые и неожиданные от того, что Цинсюань как-то упустил тот момент, когда его лицо оказалось в плену ладоней демона. Пусть призрак, нечисть, труп — как угодно, не мог похвастаться температурой тела выше нуля, однако сейчас было тепло, как никогда. Слишком хорошо это всё. Может, и здесь он с кем-то невольно обменялся судьбой?

— Тише, тише.

    Холодные пальцы смахнули тёплую влагу с глаз бывшего небожителя, заставив его удивиться снова. Когда он успел заплакать? В любом случае это было не важно и, судя по взгляду демона, каким бы повод ни был, ему одинаково тяжело видеть слёзы в глазах близкого человека. И от этого от чего-то стало тепло, а на лице появилась слабая улыбка.

— Хуа-сюн, всё хорошо. Случайно вышло.

    В ответ на это послышался тяжёлый вздох и снова пара поцелуев — по одному на обе щеки. Всё не в порядке, если по той или иной причине эти глаза на мокром месте. Помочь пережить утрату было тяжелее на деле, чем на словах и с каждым таким разом Хуа Чэн понимал это всё больше, но опускать руки не собирался. Один он не справится, но ведь и Цинсюань пытается бороться, а вместе точно получится. Даже если на это придётся потратить несколько лет, оно того стоит, и настанет время, когда улыбка больше не будет покидать это нежное лицо.

    Хэ Сюань, о котором оставшийся жить младший Ши не особо любил слушать, уже получил свою долю за эти слёзы и наверняка получит ещё не раз. Хуа Чэн понимает мотивы «коллеги» и знает всю эту историю, но его натура вспыльчивого подростка берёт вверх временами. Черноводу всё равно ничего не будет от полученных ударов, он же демон, труп. Сам виноват, провернув месть именно таким образом. По крайней мере, пока что это работает, чтобы задушить в себе жалость к кому-то, кроме действительно пострадавшего бывшего небожителя.

    Цинсюань тихо вздохнул и прервал ход мыслей, обратив невольно внимание на себя. Улыбка расцвела на лице демона снова, объятия стали крепче. Наверное, глупо радоваться каждому вздоху и тому, как бьётся сердце человека рядом. Можете думать по этому поводу всё, что хотите, но хватит ли смелости сказать это Собирателю Цветов Под Кровавым Дождём лично в лицо? За возможность слышать и чувствовать это демон искренне благодарен Его Высочеству и даже Линвэнь. Иногда для перестраховки Хуа Чэн передаёт юноше полученные от проигравших в игорном доме годы жизни, чтобы быть уверенным в том, что эти полные небесного света глаза откроются утром и будут смотреть в ожидании.

    Пусть и не сразу, но Цинсюань всё же заметил, что это не демон просыпается с ним в одно время, а просто его легко вырвать из чуткого сна попыткой выбраться из плена рук и одеял. Он открывал зрячий глаз, как только чувствовал, что тепло пытается куда-то уйти, не имея выдержку так долго лежать или сидеть на одном месте. Старина ветер стремится занять себя хоть чем-то и с какого-то момента нашёл удовольствие в том, чтобы играть с волосами благоверного и тот, пробуждаясь, обнаруживал у себя на голове кучу косичек. Сначала они ничем не закреплялись и распадались обратно на прядки, но, заметив, что каждое утро картина повторяется, прикроватный столик стали украшать красные ленточки и с тех пор помимо косичек стали появляться хвостики и более замысловатые причёски. Да, они были кривые и до идеала им не доползти, но до чего же забавные. Один раз демон прямо так, с этим безумием, вместо своей царской гривы, взяв супруга под руку, вышел прогуляться по улочкам города, и, о боги, как же нечисть была поражена зрелищем. Никто не мог позволить себе засмеяться, потому что градоначальник счёл бы это за оскорбление Цинсюаня, а значит и себя самого, вероятнее всего, и потому с титаническими усилиями кланялись и делали комплименты, кто на какие был горазд. Хуа Чэн кивал и улыбался, потому что в отличие от этих несчастных, идущий рядом Ветерок ни в чём себе мог не отказывать и от смеха сгибался пополам, от чего держать себя в руках чертям было особенно тяжело. Смех заразителен, но в данной ситуации может стать смертным приговором, и в эти дни на оживлённых улицах Призрачного Города быстро становилось тихо и безлюдно. Демоны разбегались по домам, чтобы от души расхохотаться уже там.

— Давай, ветерок, отдохни. Завтра нечисть устраивает фестиваль, тебе нужно набраться сил.

— А в честь чего такой шум? Не помню никакого праздника завтра.

    Цинсюань устроился в объятиях поудобнее, когда демон накрыл их обоих одеялом, вернув одну из своих рук на слегка лохматую макушку. Не удалось противиться желанию податься навстречу, получив без лишних слов полюбившуюся ласку. Сначала, ещё в начале этих отношений, непривычно было, но очень скоро стало заметно масштаб тактильного голода Старины ветра и как только стало это чётко ясно, Хуа Чэн отбросил мысли о своей навязчивости и на всех основаниях стал тискать своего возлюбленного при любом удобном и не очень случае.

— Да просто так. Захотелось им побесноваться, так и незачем мешать. Всё равно средства на это развлечение они свои тратят.

    Юноша послушал и кивнул, не особо задумываясь об этом после. Однако пусть демон сам и не скажет, все уже давно понимают, что устраивает подобные празднества он исключительно для Цинсюаня. Подвижный и просто до невероятного обожающий всевозможные мероприятия, парень будет таскать градоначальника за руку от одной лавки к другой, рассматривая разные ткани, украшения и даже посуду. Ему даже не нужно просить, достаточно просто бросить заинтересованный взгляд на что-либо, и по возвращении домой оно будет лежать на кровати, ожидая, когда Ши Цинсюань возьмёт в руки и решит, что с этим делать. А счастливец-торговец будет пересчитывать деньги за товар, который на самом деле стоит раз в сто меньше, чем Хуа Чэн, махнув рукой, оставил. Его не волнует цена приобретённой безделушки. Зато он чётко для себя решил, что улыбка на лице, которую эта вещица принесла, бесценна, а значит можно не опускаться до того, чтобы пересчитать монеты. Хотя, по правде говоря, нечисть готова и бесплатно товары любые отдать, лишь бы порадовать того, благодаря кому князь демонов ходит всегда такой довольный.

    Праздники — это хорошо, а в хорошей компании ещё лучше. Повезло, что с некоторых пор Цинсюань точно может быть уверен, что компаньон будет не просто присутствовать, но и участвовать. Воспоминания о вечно тихом и голодном 'Мин И' заставили внутренне сжаться, зажмурив и так закрытые глаза прижаться к Собирателю Цветов Под Кровавым Дождём. Стало спокойнее, но подавленная с таким трудом тревога всё же смогла пустить корни в сознании снова, прорастая во сне.

    Снова пролетели все годы бок о бок с хмурым приятелем на небесах, который до появления Его Высочества Наследного Принца Сяньлэ считался единственным другом. Может он обиделся и подумал, что больше не будет нужен? А что, если не отомстил бы, стоило проявить ещё больше доверия? Повелитель Ветра рассказывал все свои секреты ему всегда, никогда не забывал позвать и порой даже потащить на всевозможные мероприятия с собой. Но он сделал то, что случилось и ничего уже не изменить. Снова обезумевший брат, снова тот страшный хруст. Лицо Ши Уду застыло в памяти именно таким, каким его удалось увидеть в последний раз — лишённое всякой человечности. Зная, что ему всё равно не жить, он наговорил столько всего, о чём не стоило бы даже думать. Почему не попытался сгладить углы и не позволил сделать это Цинсюаню? У него могло получиться, стоило только постараться. Но ведь не всегда власть так ослепляла старшего, были ведь проблески тепла в тех глазах. Он пусть и ругал всегда, желая лучшего, но были моменты, когда становился чуть теплее. Когда не видел никто, не нужно было казаться гордым самодуром. Как же хорошо было до Вознесения. Ши Уду стоит, приглашает в объятия и Цинсюань, которому большего и не нужно, бежит навстречу. Но только заветное тепло ощущается кончиками пальцев, как звучит навсегда въевшийся в подкорки сознания звук. Быстрый хруст и обезглавленное тело падает на юношу, заставляя его упасть, заливая кровью и потрёпанные одежды, и пол тёмницы.

«Ши Уду.»

«Уду»

«Дагэ…»

«БРАТ!»

    Кто-то кричит. Громко, неистово, словно его режут заживо и убивают без возможности умереть раз за разом. Не сразу удаётся понять, что это сам Цинсюань срывает голос, всё словно заволокло туманом, залило водой. Кто-то зовёт, ощущается прохлада, от которой напротив тепло.

— Ши Уду!

     Получается сделать вдох, лёгкие обижает ночной воздух. Цинсюань распахнул глаза, сжал алые простыни и снова схватил ртом кислород судорожно осматриваясь по сторонам. Вместо каменных стен — полог. Вместо ледяного пола окрашенного алой кровью — мягкая кровать. Вместо безразлично смотрящего Черновода — зависший в воздухе Эмин. Нет тела Ши Уду, лишь руки Хуа Чэна на дрожащих плечах подорвавшегося с места юноши. Всё кончилось, это просто сон. Мужчина шепчет на ухо что-то, но расслышать удаётчя не сразу из-за шума в голове.

    Стакан у губ и глоток воды немного привели в чувства, хотя всё вокруг было до сих пор как в тумане. Демон обнял его, начал мягко гладить по спине, сгоняя ужас от ночного кошмара. А ведь когда-то давно старший брат…

— Цинсюань, посмотри на меня, ветерок.

Руки с плеча и спины оказались на щеках стирая влагу слёз и взгляды встретились. Только сейчас Цинсюань заметил, что слишком сильно вцепился в чужие запястья, но дело точно было не в этом.

    Хуа Чэн с тяжёлым вздохом усадил возлюбленного к себе на колени и осторожно поцеловал в лоб, где ещё днём была яркая киноварная метка, прижался к нему своим и постарался собраться с мыслями. Вот так резко резко подрываться посреди ночи приходилось часто. Было больно не от разрушенного сна, а от того, почему приходилось распахнуть глаз и резко встать. Крики и слёзы дорогого человека заставляли искренне ненавидеть себя за беспомощность, но радовало то, что в последнее время ночные кошмары терзают не так часто, не каждую ночь. Цинсюань стал высыпаться, однако это ему не светит сегодня. Ничего страшного. Фестиваль подождёт, никто не начнёт, если юноша не будет готов. Он выспится, и тогда нечисть получит знак, что можно собираться.

    В Призрачном городе и за его пределами у Цинсюаня было много мест, где он любил бывать и куда отправлялся на прогулки с Собирателем Цветов Под Кровавым Дождём, когда выдавала возможность. Однако самым любимым без права на соперничество с другими было лишь одно — колени этого самого Хуа Чэна. Не нужен был повод и не так важно то, когда и при каких обстоятельствах удавалось там сидеть. Будь то чтение книги, коротание минут за просмотром игры в Игорном доме или куда более откровенные моменты, которые не будут озвучены, по крайней менее пока что. И сейчас тоже на них было так спокойно, словно это место самое безопасное во всех трёх мирах.

    Взгляд Хуа Чэна был опечаленным, для него случившееся по серьёзности было равносильно тому, если бы рухнули и небеса, и земля из-под ног для обычных людей. Он не препятствовал ятагану, который уткнулся рукоядью в бок бывшего небожителя побуждая того одну руку всё же освободить и погладить разволновавшийся клинок. Тихое урчание Эмина, которое и в обычное время казалось милым и забавным, помогло слегка расслабиться и тихо выдохнуть. Ши Цинсюань прикрыл глаза и прижался к рукам демона на своём лице.

    Здесь словами простыми не помочь, шутки тоже будут бесполезны. Однажды градоначальник уже допустил ошибку и в попытке рассмешить, ещё не имея представления о масштабе проблемы, предложил повысить долг Черноводу.

— Но разве это вернёт моего брата и исправит его ошибки?

    Обычно весёлый и светлый юноша был похож на растоптанную лилию и тогда, и сейчас. Неудачная шутка лишь заставила его сжаться и стиснуть зубы, повторять эту ошибку было никак нельзя и каждый раз нужно было как можно лучше подобрать слова.

    На плечи Цинсюаня снова было накинуто одеяло и Эмину повезло снова — ему было дозволено устроиться между хозяевами. Да, конечно, со Стариной Ветром он не был связан духовно, но если надо, то найти мог не хуже призрачных бабочек, да и сражаться всегда был готов за обоих с одинаковым усердием. Урчание возобновилось, когда отошедший от дурного сна юноша продолжил гладить саблю и уткнулся лбом в плечо демона.

— Всё хо-… Будет… А, к чёрту.

    Градоначальник был ужасен в моральной поддержке, он просто не знал как делать так, чтобы кому-то стало легче на душе. В детстве окружающие не особо стремились ему помочь и как-то не срослось с получением столь ценных навыков.

— Ветерок, послушай, — демон уткнулся носом в чужую макушку и как само собой разумеющееся мягко чмокнул.

    Не услышав ничего в ответ, Хуа Чэн вздохнул. Когда не знаешь, что говорить, на самом деле лучше вообще заткнуться. Да вот только если начал, то будь добр закончить как надо.

— Опять я переполох устроил, — послышалось тихо у плеча, и небьющееся сердце словно пронзили сотней тысяч иголок.

— Глупый, что ты такое говоришь? Разве это то, о чём стоит переживать?

    Цинсюань пожал плечами, а демон чуть нахмурился. Что бы ни приходилось говорить для утешения, а этот Ши Уду никогда ему не нравился. Сомнительная забота пусть и в каком-то смысле отважна, только проблем от неё больше, чем пользы. Это ведь он своими упрёками раз за разом пытался подавить цветение этой лилии? И нет сомнений в том, что именно Повелитель Воды вбил в голову младшего брата то, что он проблемный, если не сидит тише воды и ниже травы. Наверняка упрёки были и когда снились плохие сны, иначе как объяснить то, что сейчас Ветерок собирается извиниться за то, что сам нуждается в помощи? Было бы можно, Хуа Чэн своими бы руками отделил его конечности от тела, чтобы вовек не смог упокоиться с миром. Спасибо, конечно, за эту подмену судеб и вознесение Повелителя Ветра, благодаря этому он сейчас сидит рядом. Однако из-за этого же он плачет каждый раз, когда приходится ненадолго отучиться и оставить наедине со своими мыслями. Водяной самодур наверняка перешёл дорогу Белому Бедствию там, наверху, и сам подписал себе приговор. Идиот. Возомнил из себя невесть что и забыл, что рождённый ползать — летать никогда не сможет. А если и получится, то совсем недолго и в любом случае падать придётся. Чем выше взлетел, тем страшнее будет путь назад. Все эти небожители, прогнившие насквозь в своей гордыне, тупицы, за исключением Его Высочества и Ши Цинсюаня, который, между прочим, к небесам уже не имеет отношения.

— Не говори глупостей, Цинсюань.

    Хуа Чэн говорил настолько мягким тоном, что если бы этот разговор услышали другие, то бещ сомнения сказали бы, что перед ними кто угодно, но не Собиратель Цветов Под Кровавым Дождём. Холодные пальцы добрались до нефритово-белой щеки и огладили нежную кожу. Юноша подался навстречу ласке, и это уже было хорошим знаком. Хорошо, он уже не так погружён в себя и идёт на контакт увереннее, растоптанный цветок не сдался и пустил побег, снова поднимаясь и расцветая на глазах. Не так уж и плох этот демон в поддержке, не правда ли?

— Устраивай шум сколько хочешь, разве это будет проблемой? Я здесь, рядом с тобой, Цинсюань. Не стыдись своих страхов, с ними нужно бороться, и нет ничего ужасного в том, что в этом нужна помощь. Тебе стоит только позвать, и я буду рядом. Просто доверься, здесь никто не использует твои слабости в своих целях, — демон помолчал и добавил совсем тихо, без всякого дружелюбия в голосе уже для себя и особо отважных представителей нечисти, — не посмеют.

    И ведь не шутит, по крайней мере, в этом сомневаться не приходится.

    Цинсюань тихо вздыхает и устраивается поудобнее, отчего одеяло с шорохом утекает с плеч на пол. Но вернуть его юноша не позволяет, слегка приобнимая за шею снова смягчившегося градоначальника, всматриваясь в его лицо. Иногда казалось, что всё это тоже сон, и стоит открыть глаза, как вокруг вместо уютной спальни будет разрушенный храм и такие же бродяги без дома как он сам. Порой казалось, что на его месте здесь должен быть кое кто другой. Но это не сон, и демон вроде как доволен тем, что видит перед собой не божество, которому всё ещё готов служить, а достаточно простого юношу.

    Рука прошлась по чёрным, как смоль, волосам несколько раз и устроилась на макушке, а на лице медленно, подобно цветку, расцвела столь любимая улыбка, которая способна прогнать из сердца всю горечь, освещая самые тёмные углы. Хуа Чэн подался слегка вперёд, отчего соприкоснулся с супругом кончиками носов. Не удалось удержать себя от быстрого поцелуя в самый уголок губ, не заходя дальше. Эта ночь не подходит для большего, сегодня в этих покоях не место страсти.

    Призрачные бабочки с тихим звоном серебра вернули одеяло на кровать и опустили поднятый раннее для лучшей видимости полог. Демон потёрся об аккуратный нос своим, осторожно поддерживая юношу так, чтобы он не упал по досадной случайности, и прикрыл глаз.

— Я буду рядом, — пробормотал он так, чтобы не нарушить воцарившуюся тишину слишком резко, и атмосфера безмятежности, что была сейчас тонка, словно нить паутины, не порвалась, — не бойся ощущать страх, ведь я всегда буду рядом, чтобы ты смог справиться с ним.

[Автору есть что сказать]

Авторство изображений остаётся за мной. Пруф к фону уже есть в профиле, в прошлой главе. Изображение с обложки и всё, что к нему прилагается, оставлю в комментариях.