«Страх», ч. 4

Часть Четвёртая: Безысходность

Спустя некоторое время безграничный страх оставляет тело и душу в покое, оставляя лишь желание безысходности и отсутствия выбора.

Взгляд на коробку пустую, на передачу без слов,

Страх перед страхом — привычно, но к тому не был готов.

Смысла нет в битве — смириться стоит с уделом своим,

Смысла нет в жизни — проститься надо и с счастьем благим.

Жизнь опустела, как скудным стал ожидания день.

Брезговать нету желанья — боль справедлива теперь.

Милое ныне не мило, добрым не пахнет нигде,

Как от материй оторван, сдержан в своей чистоте.

Смешанных чувств ожиданье, словно должно так и быть,

Час вновь не важен; желанье только одно — всё простить;

Круг бесконечно тошнотный, цикл вновь вертит печаль,

Только всем им и не будет в этот момент тебя жаль.

Так и должно быть — забыто, так и должно быть — не знать,

Так и должно быть — всё надо тысячу раз повторять.

Так и должно быть — ответишь, так и должно быть — сбежишь,

Так и должно быть — коль любишь ты в ожидании жить.

Нету желанья спасаться, руку ко свету тянуть,

Ныне желанье не двигать, а движимым быть и тонуть

В пучине из собственной желчи, что вновь на своём же лице,

Стыда и пронзающей боли, надежду дающей в конце.

Унылое, мрачное небо, тоскливо шуршала трава,

Лишь мусор под ноги ныряет, терялась средь мыслей молва,

Ни землю, ни небо, ни солнце, ни слабого света луны

Видать не желает, чтоб только опять не продолжить войны.

Потерян, забыт и замучан в своём же кровавом письме,

Испытывал и сострадание, и ненависть тут же к себе.

И в рамках своих ненадёжных, что призваны были спасать,

Он чувствовал лишь беспокойство, и стал возрождения ждать.

...